Нематериальное культурное наследие Рязанского края

Святки в Скопинском уезде Рязанской губернии

Изучению и описанию календарного цикла восточных славян посвящено много трудов, среди которых следует выделить работы В.Я. Проппа, Д. Зеленина, В. Чичерова, О.А. Пашиной [Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. М., 1991.; Пашина О.А. Календарно-песенный цикл у восточных славян. М., 1998.; Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. Л., 1963.; Чичеров В.И. Зимний период русского земледельческого календаря XVI – XIX вв. (очерки по истории народных верований). М., 1957.]. При изучении же народного календаря Рязанской области следует обратить внимание на работы Л.А. Тульцевой, Т.С. Новиковой, Н.Н. Гиляровой и др.  [Гилярова Н.Н. Музыкальный фольклор Рязанской области. // Рязанский этнографический вестник. Рязань, 1994; Гилярова Н.Н. Песенный венок Мещёры. // Рязанский этнографический вестник. Рязань,2006; Гилярова Н.Н. Новогодние поздравительные песни Рязанской области. М., 1985; Новикова Т.С. Песни Скопинского р-на Рязанской обл. По материалам фольклорных экспедиций 1993 – 94 гг. // Рязанский этнографический вестник. Рязань, 1995; Тульцева Т.С. Рязанский месяцеслов. Круглый год праздников, обрядов и обычаев рязанских крестьян. // Рязанский этнографический вестник. Рязань, 2001; Тульцева Л.А. Рязанские таусеньки в свете историографии вопроса «Что такое Авсень?» // Этнография и фольклор рязанского края (первые лебедевские чтения) к 100-летию со дня рождения Н.И. Лебедевой. // Рязанский этнографический вестник. Рязань, 1996]

Особую важность имеет вопрос о структурировании календарного цикла. По астрономическим приметам зимнее и летнее солнцестояние, а также весеннее и осеннее равноденствие делят год на 4 части. Но занятие земледелием определяет иное членение годового цикла. В народном сознании выделяется 3 сезона – это зима, весна и лето, но надо заметить, что весна подразделяется на «раннюю» и «позднюю». Границы между этими сезонами обозначены крупными обрядовыми комплексами: святочный, масленичный, пасхальный, троицко-купальский и жатвенный, который на территории Рязанской области слабо выражен. Мы же остановим своё внимание на святочном периоде календарного цикла в Скопинском районе Рязанcкой области.

Коляда-Рождество

В связи с ассоциацией праздника с рождеством Иисуса Христа существовал обычай не есть до первой звезды, как бы олицетворяющий возвещение звезды о рождении Христа Волхвам. Во время разговленья было принято есть постную кутью из пшеницы с мёдом. Вся трапеза обязательно проходила в строгом молчании.

В некоторых селениях, например, в с. Маклаково Скопинского уезда [Тульцева Т.С. Рязанский месяцеслов. Круглый год праздников, обрядов и обычаев рязанских крестьян. // Рязанский этнографический вестник. Рязань, 2001. с. 36] молодёжь накануне Рождества колядовала: один надевал вывороченную шубу и брал в руку палку; через плечо ему вешали кошель или суму для собранных продуктов. Колядующие пели:

Пришла Коляда
Накануне Рождества!
Мы ходили, мы искали,
Мы нашли Коляду
У Петрова у двора…

Колядовали, нарядившись «Колядой» в вывороченные шубы, в с. Секирино Скопинского р-на, собирали пироги и пышки.

Существовало поверье, что накануне Рождества Коляда появлялась в домах нерадивых прях и творила им наказание (за не выполненную работу). Так, например, в с. Секирино и Лопатино сохранились воспоминания об образе «бабки коляды»: Маленьких заставляли сучить хлопья – остатки от конопляного прядева. Пугали:

– «На Рождество придёт Коляда-то спрося! Сколько сделали?» [Тульцева Т.С. Рязанский месяцеслов. Круглый год праздников, обрядов и обычаев рязанских крестьян. // Рязанский этнографический вестник. Рязань, 2001. с. 36] 

В Вослебове рядились «Колядой» в вывороченную шубу, рога приделывали, лицо мазали сажей. Ватага детишек ходила и кричала: «Коляда пришла!» «И выносили и что-то давали, Коляде клали. Спрашивали, кто сколько напрял [Тульцева Т.С. Рязанский месяцеслов. Круглый год праздников, обрядов и обычаев рязанских крестьян. // Рязанский этнографический вестник. Рязань, 2001. с. 37]». В Вослебове «Коляда» начинала ходить с проверкой, кто сколько напрял, с утра накануне дня перед Рождеством (т.е. 24 декабря // 6 января). «С безменом ходили, вешали клубки. Стучали: «Ну-ка, открывай, доставай клубки». Кто напрял если мало, говорили: «Что? Просавила! Проварварила!» утром дня перед Рождеством ходили проверяли с безменом. А уж едва начнётся заутреня, т.е. в два часа ночи и даже раньше, ходили славить [Там же]».

В 1906 г. В. Н. Добровольский опубликовал запись, художественно воспроизводящую картину прихода ряженой Колядой на посиделки. Это уникальное описание было сделано жителем с. Дубовое (его имя в источнике не указано):

«Гремят в избе самопрялки. Поют женщины песни, шутят. Дверь распахивается – входят две фигуры: одна вымазана сажей, увешанная коноплями и разными тряпками; проходит в середину избы, держа в руках безмен и ременную плеть; другая фигура останавливается во дверях, с огромною дубиною в руках.
Все смотрят на первую.

– Ну-ка, кто чего наделал за Филиппов пост? – спрашивает Коляда.
Все молчат. В руках беззубой старушки появились три огромных клубка пряжи.
– Ну-ка батюшка, свесь мою пряжу-то.
Коляда цепляет пряжу на безмен.
– Молодец, бабушка: восемь с половиною! А ты что, старик, сидишь, давай свою работу!
– Да парочек тридцать лаптей наплёл, родимый мой! – говорит старик.
– Эй, ты, молодица! Чего забилась в угол-то? – обратилась Коляда к молодой женщине.
– Она у нас солдатка: детей нету; ей можно наделать, касатик ты мой, - заметила старуха.
– Ну, давай, давай! Чего пригорюнилась? – строго настаивает Коляда.
– Я всю осень ходила на работу, - пролепетала солдатка.
– Да что ж ты оправдываешься! – грозно закричала Коляда, и ременная плеть обвилась вокруг стана молодой женщины. Женщина взвизгнула и бросилась к двери: но сторож с дубиной сурово оттолкнул её. Плеть ударила другой и третий раз. Женщина бросается на полати. За нею прячутся туда же и девушки. Но Коляда лезет на полати и там, в тесном уголке, начинает угощать плетью, раза по три, по четыре каждую. В избе поднимается визг и крик ребятишек. Угостив всех плетью и насмешив всех вдоволь, Коляда уходит потешать народ в другую избу» [Тульцева Т.С. Рязанский месяцеслов. Круглый год праздников, обрядов и обычаев рязанских крестьян. // Рязанский этнографический вестник. Рязань, 2001. с. 37].

В селениях Скопинского р-на к Рождеству дома украшались соломенными «люстрами» в форме фонарика. В селе Вослебове их вешали «в Божьем углу», а в Секирине – «к потолку, к матке», т.е. к матице, там, где висит абажур. На стенах для украшения вешали соломенных куколок. Для поделок бралась только ржаная солома. Это было женское занятие – девочек, девушек, женщин. В этом обычае просматриваются следы рождественских костров («люстры» – это свет и огни) и культа предков (соломенные куколки). Но в связи с тем, что для изготовления этих поделок нужна «серповая рожь», стебель которой не должен быть деформированным, этот обычай сохраняется только женщинами старшего поколения, имеющих навык владения серпом и сохраняющих старые традиции. 

соломенное украшение на Святки

С Рождества начинались святочные посиделки с играми. Вечерами с Рождества и до Крещения в Секирине каждый день играли в «жут» (от слова «жгут»). Это была любимая игра, посмотреть на которую собиралась полная изба народу. «Жутом» служил домотканый шерстяной пояс «покромка», которым подпоясывали шушку. Из этого пояса свивали, как девичью косу, «жут» длиной около 30 см. Для игры ребята, девки и молодые бабы, очень плотно усаживались между собой на лавки, напротив них – водящий. «Жут» кидают к тесно сидящим игрокам и прячут его. Водящий должен угадать, за чьей спиной спрятан «жут». Лишь только водящий отходил от «горячего» места, как игрок, за чьей спиной спрятан «жут», выхватывал его и ударял водящего. Игроку надо было успеть спрятать «жут», а водящему схватить, изо всех сил стараясь отнять его. Если это были парни, то между ними завязывалась ожесточённая борьба за «жут». Победитель усаживался к игрокам, а побеждённый водил [Тульцева Т.С. Рязанский месяцеслов. Круглый год праздников, обрядов и обычаев рязанских крестьян. // Рязанский этнографический вестник. Рязань, 2001. с. 43].

Авсень-Новый год

Значение переходного рубежа от старого к новому году и, соответственно, новому времени в ритуальной жизни крестьян отмечено зажиганием костров.

Также на Новый год существовал обычай печь пироги с начинкой из капусты или сушёных яблок. С этими новогодними пирогами хозяйки выходили во двор к колядовщикам и давали каждому по пирогу.

«Ходебщики» или «кликальщики», собираясь таусенькать (кликать «Авсень»), выбирали из своей среды мехоношу, т. е. человека, который будет носить мешок с собранными угощеньями.

Этот момент красочно описал житель с. Дубовое (имя в источнике не указывается):

«Лишь только солнце начинает освещать макушку деревьев и заглядывать в окна крестьянских изб, из одной избы в другую начинают перебегать девушки и молодые женщины, подходят одна за другой; насобирается их человек пятнадцать или двадцать и даже более. «Михоносицу убирают», - кричат ребятишки и бегут скорее под окно смотреть. Среди избы стоит одна из отчаянных женщин; на неё надевают вывороченный полушубок; набивают большой горб, подпоясывают горстью конопей, на голову также навешивают конопли; из коноплей же приделывают бороду и усы, надевают рваную шапку и приготовленную сумку» [Тульцева Т.С. Рязанский месяцеслов. Круглый год праздников, обрядов и обычаев рязанских крестьян. // Рязанский этнографический вестник. Рязань, 2001. с. 47].

Из цитированного описания видно, что «михоносицу убирали» по всем канонам ряженья для участия в сельском празднике. Во-первых, ряженым мехоношей могла быть только женщина (но отнюдь не девица!); во-вторых, вывороченный овчиной наружу полушубок, конопляная опояска, имитация из конопли волос, усов и бороды, большой горб как символ перевоплощения и домовитости – все эти атрибуты «михоноши» в ритуале играли аграрно-продуцирующую роль. Появление такого персонажа у крестьянской избы – залог благополучия года. Этому же, по убеждению крестьян, служит пение усенек и таусенек, которыми накликивался прибыток на весь год. В с. Дубовом в этом случае шествующие во главе с «михоношей» начиная обход с конца деревни, исполняли следующий Авсень:

Как развесистый дуб колыхается,
Ой, Авсень! Ой, Авсень!
Как Михаил на коне потешается,
Ой, Авсень! Ой, Авсень!

Далее следует текст, в котором матушка прощается с сыном и даёт ему «наставление на путь»:

«Сын, ты едешь в край далёкий,
слушай-ка меня!
Служи белому царю
верой правдою –
Тогда назад ты возвратишься
со славаю,
Твои мольбы Господь услышит
и помилует,
А честную службу царь пожалует».
Авсень, Авсень!
Подавай совсем!
Нам не надо блина,
А нам чару вина!

Составитель - ведущий методист ГБУК РОНМЦ НТ Щетинина А.С.

Слушать песню «Эй, ивсеня-коляда»

Другие материалы

		Троицкие гуляния в Скопинском районе Рязанской области

Архив материалов

Ближайшие мероприятия